Язык, на котором мы говорим — одновременно и очень привычная вещь (ведь мы все говорим, не задумываясь, как это получается), и очень сложная, если вспомнить о том, как именно язык устроен. На Земле очень много языков, и часто они совсем непохожи друг на друга. Языки изучает особая наука — лингвистика. Лингвисты всегда готовы ответить на ваши вопросы о языке — как самые простые, те, что приходят в голову первыми, так и посложнее. Конечно, современная лингвистика знает ответы не на все-все-все вопросы, но на самые основные в этой статье мы постарались ответить.
Сколько за Земле языков?
Простой ответ — около семи тысяч, и этот ответ, в общем и целом, правильный.
Сложный ответ — всё зависит от того, как считать и что считать! Не во всех уголках нашей планеты лингвисты побывали и хорошо знают, какие там живут люди и на каких языках говорят (особенно это касается джунглей Амазонки и отдалённых горных и лесных районов Новой Гвинеи). Но даже не в таких труднодоступных местах часто не ясно, как сосчитать языки, у которых нет письменности и которые хоть немного, но различаются в каждом населённом пункте: это говоры или диалекты одного языка? Или разные языки? Может получиться сильно больше семи тысяч — или сильно меньше! Тем не менее, большинство специалистов сегодня сходятся именно на этой цифре.
А семь тысяч языков — это много или мало? На Земле живёт семь миллиардов людей, получается что же, по миллиону человек на каждый язык?
А вот и нет, тут простая арифметика не годится. Языков (на первый взгляд) на Земле довольно много, но проблема в том, что они распределены по нашей планете очень неравномерно. Подавляющая часть населения Земли (около 95%!) говорит всего на каком-то одном из 10-15 крупнейших языков. В первую очередь, это китайский (больше миллиарда говорящих), за ним идут испанский и английский, дальше среди крупных мировых языков мы находим арабский, хинди, португальский, русский, японский и некоторые другие. Но это почти весь список. Получается, что языков на земле одновременно и очень много, и очень мало — если считать только крупные и активно используемые. Среди малых языков есть такие, на которых говорят всего несколько десятков или сотен человек. Скорее всего, через два-три поколения эти языки исчезнут — дети и внуки тех людей, которые на них говорят сегодня, будут говорить на других языках, более крупных. Через сто лет на Земле останется гораздо меньше языков, может быть, совсем мало.
Понятно, что многие малые языки исчезают и будут исчезать и дальше. Но почему же их тогда так много сегодня, если они всё время исчезают?
Малые языки действительно всё время исчезают — и сейчас, и раньше было точно так же. Но раньше языки не только исчезали, но и появлялись. Чтобы новый язык появился, нужно было очень немногое: просто народ, который раньше был един, должен был разделиться на несколько групп, которые перестали бы общаться. И тогда через несколько столетий у вас гарантированно получались несколько разных языков: в каждой группе язык изменился по-своему, причём настолько сильно, что люди перестали понимать друг друга. Так всегда возникали группы родственных языков: например, славянские или германские языки в Европе, языки майя в Центральной Америке и многие другие. У них есть общий предок, на котором когда-то говорил один народ, пока не распался на множество отдельных групп.
В мире, который был раньше, языки и исчезали, и появлялись, потому что в нём было много места. Можно было взять и уйти куда-то далеко — перейти высокие горы, переплыть реки, преодолеть леса и пустыни — и начать жить на новом месте. Сегодя наш мир очень маленький. Большая группа людей не может просто так уйти на новое место: все места заняты, всюду живут другие люди, везде есть государства, границы, законы… К тому же везде есть радио, телевидение, газеты и интернет: трудно не только куда-то уйти, трудно и навсегда перестать общаться! Поэтому новых языков не возникает уже примерно лет пятьсот. Они только исчезают — и, наверное, продолжат исчезать даже с большей скоростью.
Но ведь можно придумать искусственный язык, и все на нём будут говорить? Или много таких языков?
Придумать искусственный язык действительно можно — и их уже даже довольно много придумали. Но ни один из этих языков не идёт ни в какое сравнение с живым человеческим языком (даже самым маленьким). Почти все эти языки были известны только своим создателями и небольшой группе их знакомых. Исключением, пожалуй, является только один язык — эсперанто, который придумал в 1887 году Людвик Заменгоф, соединив черты основных языков Европы (романских, германских и славянских) и создав систему очень простых грамматических правил. Расцвет эсперанто пришёлся на первую половину XX века, но число любителей эсперанто и сейчас, больше чем через 130 лет после его создания, не так уж мало — хотя активно им пользуются не больше 100 тысяч человек во всём мире. Ни английскому, ни испанскому, ни китайскому, ни русскому эсперанто сегодня не конкурент. Если люди в будущем и будут говорить на каком-то одном (или нескольких языках), то это, скорее всего, будут настоящие живые языки, которые просто распространятся на весь мир.
Ну а что плохого, если какие-то маленькие языки исчезнут? Останутся большие сильные языки, все люди будут ими пользоваться и лучше понимать друг друга.
Так часто рассуждают многие люди. И, видимо, не только рассуждают: если бы не было таких настроений, малые языки не исчезали бы с такой скоростью, как это присходит сегодня. Родители часто стремятся к тому, чтобы их дети говорили на крупных языках, а знание родного языка, на котором говорят только в семье, не поддерживают — так через несколько поколений язык может исчезнуть вовсе. Казалось бы, в этом нет ничего плохого: знание крупного языка — это путь к лучшей жизни, к учёбе в столичном университете, к хорошей работе…
Но на самом деле всё сложнее. Люди отказываются от своих языков не вполне добровольно. Если бы они могли сохранять и свой родной, и крупный язык того места, где они живут, вряд ли бы они отказывались от родного языка. К сожалению, в современном мире эту проблему ещё нигде не умеют решать хорошо (хотя многие государства, в том числе и Россия, и стараются обеспечивать права малых народов). Знать крупный язык, знать государственный язык той страны, где ты живёшь, конечно, необходимо. Но нужно ли для этого отказываться от своего? Так, может быть, и проще — но лучше ли?
Знание многих языков обогащает человека. Всегда лучше знать больше, как известно — а знать больше языков особенно полезно.
Но всякий ли язык полезно знать? Понятно, зачем нужно изучать современные мировые языки — английский, испанский, китайский, японский, арабский… Понятно, зачем нужно изучать древние языки — греческий, латинский, санскрит и многие другие. В них ключ к нашей истории и нашей кульуре, на них написаны прекрасные стихи, важные исторические хроники, первые научные и философские исследования… Но зачем изучать и сохранять язык, на котором говорят в какой-нибудь одной маленькой деревне в горах Памира или в джунглях Новой Гвинеи? Узнаем ли мы что-то интересное, новое и полезное?
Вот об этом как раз и надо спросить лингвистов, которые такими языками и занимаются. И любой лингвист в ответ на этот вопрос скажет — да, да и тысячу раз да. Все человеческие языки необычайно интересны, ни один не хуже другого, а различия между ними настолько велики и разнообразны, что учёные никогда не устанут этому поражаться.
Дело в том, что каждый язык — это особый способ видеть мир и рассказывать о мире. В каждом языке есть такие слова и грамматические конструкции, которых нет даже у его ближайших соседей. Каждый язык связан с особой невторимой культурой тех людей, которые им пользуются. Это культура выражается во всём — от колыбельных песен до древних ремёсел, в неё входят и магические обряды, и умение находить дорогу в лесу или в пустыне, и знание о редких животных и птицах, которые живут в этой местности… И всё это выражается в языке, причём в точности так же это ни на каком другом языке сказать нельзя.
Значит, каждый язык — это небольшой осколок знания — знания о нас, людях, и о нашем мире. Знание о том, какой может быть человеческая культура и человеческий разум. Исчезнет язык — и этого знания не будет. Мы навсегда потеряем то, что могло бы быть очень важно для всех наук о человеке (они называются гуманитарными науками): и для истории, и для этнографии, и для психологии, и для философии…
Каждый язык — это культурная ценность, независимо от того, сто человек на нём говорит или сто миллионов, есть ли на нём книги и газеты — или только песни и сказки. Поэтому языки нашей планеты надо беречь так же, как мы бережём исчезающие виды животных и растений (даже, может быть, больше) — и стараться, чтобы люди их не забывали. И, конечно, изучать это богатство, пока не поздно — что лингвисты во всём мире и делают.
Благодарим за большую помощь в подготовке материала Владимира Плунгяна — лингвиста, академика РАН, лауреата премии Просветитель, автора книги «Почему языки такие разные».